Как известно, сегодня в «местах не столь отдаленных», как принято уже почти 200 лет называть российские исправительные учреждения, а точнее – тюрьмы и лагеря, поскольку они еще никого и никогда не исправили, содержатся по меньшей мере двое известных оппозиционеров – Алексей Навальный и Илья Яшин (признан иноагентом в РФ). Причем, первый уже отбывает срок в колонии строгого режима, а второй еще только ожидает в следственном изоляторе Бутырка суда по обвинению его по статье распространении заведомо недостоверной информации о Вооруженных силах РФ по мотивам политической ненависти. Любопытно, что оба они ведут тюремные дневники, и, вероятно, через адвокатов передают эти записи на волю для публикации в социальных сетях. Напомним, что примерно полтора десятилетия назад подобный же, причем очень подробный и интереснейший дневник вел известный российский бизнесмен Алексей Козлов, а его тогдашняя жена – журналистка Ольга Романова (признана иноагентом в РФ) публиковала его в своем блоге. Что же изменилось за это время в отечественной пенитенциарной системе? Да по сути – ничего. В ней вообще мало что меняется не только годами или десятилетиями, но и столетиями.
Красное и черное (но не Стендаль)
К примеру, российские тюрьмы и лагеря до сих пор делятся на красные и черные. В первых, в основном, отбывают наказание бывшие чиновники, правоохранители и силовики, которых опасно помещать рядом с теми, для кого еще недавно они были главными врагами. Порядок в «красных зонах» поддерживает администрация, тогда как в «черных зонах», которые составляют большинство, всем негласно руководят сами зеки, вернее «воры в законе», а администрация только следит за тем, чтобы они не слишком лютовали.
Такое деление на «черные» и «красные» тюрьмы и зоны сохраняется по меньшей мере столетие! Причем, что любопытно, «черная» процветает в центре столицы – в той самой Бутырке, в которой сидит Яшин - со всеми ее дикими первобытными нравами и бесчеловечными порядками. Впрочем, местами, наверное, красные даже хуже.
Вот, кстати, что по этому поводу пишет сам Яшин: «Почти месяц я провёл в капотненском СИЗО-7. Но в воскресенье пришла команда "на этап", и меня встретила легендарная Бутырская тюрьма. Какое же это интересное место, друзья! Дубовые ворота, старинные стены; каждый кирпич здесь пропитан историей. Настоящая русская тюрьма со своим уникальным колоритом.
Переезжая сюда из Капотни, где строго соблюдается "красный" режим, ощущаешь сильный контраст. Над Бутыркой реет "чёрный" флаг, а в её корпусах действуют свои порядки.
В СИЗО-7 после отбоя жизнь замирает. Один из моих сокамерников отправился в карцер за то, что встал ночью с кровати и заварил себе чай. В Бутырке же с наступлением темноты жизнь только начинается. Между хатами бегают "дороги": верёвочная система коммуникации, соединяющая окна камер. Обмен информацией происходит моментально. Старшие по корпусам дают указания и "вводят в курс"; заключённые вносят записи в домовую книгу, фиксируя перемещение людей по тюрьме; арестанты находят знакомых, обмениваются "малявами", конфетами, сигаретами, узнают новости. "Дороги" работают как социальная сеть…»
Тюремный профсоюз из одного заключенного
Впрочем, в колонии строго режима Алексея Навального ситуация еще хуже, однако, он не унывает и даже умудрился создать там профсоюз! Это по-своему уникальная организация. Во-первых, в России настоящих профсоюзов нет даже на воле. А во-вторых, в профсоюзе «Промзона» состоит пока что только один человек – и это сам Навальный. И тем не менее. Первые плоды его работы уже ощутимы. Вот что пишет его создатель:
«Ну, профсоюз - дело добровольное. Я никого не заставляю. Мой профсоюз защитит и права тех трудящихся, кто в него не вступил.
Но пока на каждое мое “профсоюз” кто-то стоящий рядом - хоть зэк, хоть мент - торопливо добавляет “из одного человека”.
Ок. Профсоюз из одного человека. Тоже неплохо. Лучше, чем совсем без профсоюза.
В России сидит сейчас около 600 тысяч человек. Подавляющее количество из них работает. И это совершенно рабский, почти бесплатный труд в ужасных условиях.
Да, большинство работников - преступники (хотя много невиновных), но они должны искупить свое преступление по закону. И работать по правилам.
Знаете, какая у меня месячная зарплата? 5173 рубля 04 копейки.
И это ОГРОМНАЯ зарплата. Не шучу. Остальные в моей бригаде получают гораздо меньше.
Как же мы можем без профсоюза? Нам нужен профсоюз.
И он уже приносит огромную пользу. У “Промзоны” есть огромная победа. Мы победили табуретки. Если вы сидите за швейной машинкой по 7-8 часов в день, поверьте, это важно.
По условиям труда рабочее место швеи должно оборудоваться крутящимся креслом с регулируемой спинкой. В реальности все зэки-швеи сидят на табуретках. Моя была высотой 42 см. Это невыносимо, реально мука, и спустя пару лет гарантирует серьезное заболевание спины.
Без скандалов и шума наш славный профсоюз вступил в конструктивный диалог с работодателем - тюремной системой. Я (с помощью юристов ФБК, конечно) юридически доказал, что у нас должны быть стулья со спинкой.
Сначала это вызвало недоумение. Зэк ведь должен страдать. Потом даже начали врать, что мы сидим не на табуретках, а на стульях со спинкой (додумались же, да?), а потом - та-дам! - в цех внесли стулья со спинкой, а проклятые табуретки забрали.
Конструктивная работа! Все довольны (ну почти)
Теперь одна из задач “Промзоны” так же спокойно и конструктивно добиться замены табуреток на стулья со спинкой по всей зоне, потом в регионе, потом для всех швей на зонах России.
В общем, если жизнь дала мне лимон в виде тюремного срока, то надо превратить его в лимонад хоть какой-то полезной деятельности для общества.
О приключениях нашего зэк-профсоюза я буду писать. Вот такие новости. Привет всем профсоюзам, рабочим людям и синим воротничкам. Да здравствует солидарность трудящихся!»
Бутырские коты-попрошайки
Пока Навальный организует профсоюзное движение, Яшин знакомит своих читателей с любопытными бытовыми подробностями жизни в Бутырке:
«В Бутырке есть своя валюта — сигареты. За пачку "Парламента" можно получить хорошую подушку или тарелку творога на завтрак. За четыре пачки — новый мягкий матрас. Курят почти все, и в большинстве камер стоит густой табачный смог.
Тюрьма переполнена и просто кишит людьми; "перегруз" составляет около тысячи человек. В больших хатах 20 коек делят между собой 30 арестантов. Я попал в маленькую камеру спецблока: здесь на девяти квадратных метрах теснятся четверо заключённых. Некоторое время назад прокуратура решила навести порядок и начала проверять Бутырку, в связи с жалобами на условия содержания. Накануне визита прокуроров несколько сот заключённых оперативно раскидали по другим московским изоляторам. Как только проверка закончилась - всех вернули обратно.
Ну а самое удивительное в Бутырской тюрьме — это коты. Их здесь много, и они чувствуют себя настоящими хозяевами учреждения. Спокойно гуляют по коридорам; лежат на баулах арестантов, ожидающих распределения на сборном пункте; выпрашивают еду с абсолютно невозмутимым видом.
Если же дежурный оставляет в вашей камере открытой кормушку, то коты свободно могут в неё запрыгнуть и прийти к вам в гости.
Представьте моё удивление, когда, проснувшись утром, я обнаружил в ногах мурлыкающий комок. Он потянулся, попросил почесать его за ухом и направился к столу, интересуясь, что там у нас сегодня на завтрак…»
Как видим, даже в таких нечеловеческих условиях есть такие и милые отдушины. Читатели яшинских текстов активно их комментируют:
- К тому же здесь отличная библиотека. Мой самый близкий друг еще со школьных лет безвинно отсидел здесь 2, 5 года. Правда, по продолу в тележке катают макулатуру, а хорошие книги ходят «по дороге».
- А я была в перестроечные годы в Бутырке с японской съемочной группой. Видела в «глазок» камеры с сидящими, видела, как по коридору везли огромные котлы с кашей (баландой?) И многое другое... Как нас туда пустили? Долгие переговоры, разрешение МВД + денежный взнос. Прекрасные времена перестройки вселяли столько надежды. Но все равно в Бутырке было ощущение какой-то безнадёги. Какой силой духа надо обладать, чтобы написать оттуда такой текст, будто человек просто делает репортаж.
ШИЗО 21-го века
А вот Алексей Навальный уже не на шутку пострадал за свое организационное рвение:
«Я - икона осознанного потребления.
В моей камере есть только кружка и книга. Ложку и тарелку дают на время еды. И даже тюремную мою одежду забрали, выдав временную. Теперь на моей спине огромные белые буквы: ШИЗО.
Всем привет из штрафного изолятора.
Настоящая профсоюзная борьба никогда не бывает легкой, чего уж говорить о профсоюзе в тюрьме. Путь от бумаги о создании профсоюза до ШИЗО оказался даже ближе, чем я предполагал.
Кремль хочет видеть свой ГУЛАГ состоящим из безмолвных рабов. А тут я вместо того, чтобы умолять о помиловании, кого-то объединяю и требую соблюдения каких-то законов.
Поэтому меня вызвали из барака на комиссию, где объявили, что на видеозаписях видно: я, находясь на промзоне, регулярно расстегиваю верхнюю пуговицу робы (она просто мне мала на несколько размеров).
Это, безусловно, характеризует меня как отъявленного неисправимого злодея. Поэтому принято решение водворить меня в штрафной изолятор.
Должен признать, что неплохая ирония. Ах, ты добился, чтобы рабочим на зоне заменили деревянные табуретки на стулья по спинкой? Ну тогда сам будешь сидеть на железной лавке, ха-ха.
Пока на 3 суток, но - радостно добавил и.о. начальника - в середине сентября у меня свидание с родственниками, полагающееся мне раз в 4 месяца. Содержащимся в ШИЗО свидания запрещены, поэтому если я “не пересмотрю свое отношение”, то изолятор станет моей постоянной резиденцией
Непонятно, отношение к чему я должен пересмотреть. К рабскому труду?
ШИЗО - самое суровое наказание в легальной тюремной иерархии. Впрочем, в нелегальной тоже - пытают и убивают чаще всего именно здесь.
Считается, что больше 15 суток в ШИЗО держать нельзя, но это правило легко обходится. Держат 15 суток, выпускают и снова на 15 суток сажают.
Устроено это так. Бетонная конура 2,5х3 метра. Чаще всего там невыносимо, потому что холодно и сыро. Вода на полу. У меня пляжный вариант - очень жарко и почти нет воздуха.
Форточка крохотная, из-за толщины стен воздух не идет - даже паутина не шевелится. Вентиляции нет. Ночью лежишь и чувствуешь себя рыбой на берегу. Железная койка пристегивается к стене, типа как в поезде. Только рычаг, опускающий ее, снаружи.
В 5 утра у тебя забирают матрас и подушку (это называется “мягкий инвентарь”) и поднимают койку. В 9 вечера койку снова опускают и возвращают матрас. Железный стол, железная лавка, раковина, дырка в полу. Под потолком две камеры.
Свидания запрещены, письма запрещены, передачи запрещены. Единственное место в тюрьме, где даже курение запрещено. Бумагу и ручку дают на 1 час 15 минут в день.
Прогулка - час в такой же камере, но с куском неба. Все время обыски и руки за спиной. В общем, прикольно, и как в кино. Ну ничего, бывает и хуже.
Вот сижу сейчас на железной лавке за железным столом. Допишу этот пост и буду писать инструкцию для зэков об их правах на рабочем месте, пока не заберут бумагу. Права комиссия: кажется, я неисправим.
Книга, которую читаю: “21 урок для XXI века” Юваля Харари. Идеальное сочетание содержания и обстановки вокруг...»
Стало быть, и тут ничего не меняется. Это в Англии строят «умные тюрьмы», полностью спроектированные «с использованием новейших интеллектуальных технологий, чтобы сократить преступность и защитить население». Как уже сообщили «Новые Известия»:
«Среди инноваций там – встроенные электронные устройства в камерах, в том числе ноутбуки и планшеты. Использование электронных устройств в исправительных учреждениях Великобритании не новость: эта практика уже применяется примерно в 10 тюрьмах. Но в новой тюрьме все планшеты и ноутбуки будут подключены к защищенной тюремной внутренней сети, разрабатывать которую помогает Google. Это значит, что заключенные не смогут иметь неконтролируемый доступ в интернет, зато у них будет возможность записаться через компьютер на прием к тюремному врачу, подать заявку на получение библиотечных книг, найти информацию о поиске жилья или работы после освобождения и т.п. Заключенным будет доступно более 20 онлайн-семинаров, включая курсы по кодированию, а также мастерские и классы, чтобы не терять время за решеткой напрасно…»
В России же все по-старому. Как пишет один из комментаторов:
- Сейчас перечитываю «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Когда читала ее в конце 90-х - начале 2000-х думала, что такой ужас не может повториться. Сейчас перечитываю и еще не точно осознаю, что ищу, - то ли надежду на очередное возрождение страны, то ли подтверждения невозможности противостояния злу такого масштаба.
Свежие комментарии