The Guardian: богатую Западную Европу обслуживают мигранты с востока континента

Я трудилась на трех работах, которых сторонятся западные работники. В своей серии статей мы рассказываем о невидимой жизни тех, у кого нет выбора.

— Я работала на ферме в Германии: "У меня руки онемели. Никто не знает, когда закончится смена".

— Я работала уборщицей в ирландском отеле: "Ворочая тяжелые матрасы, я плачу от ярости и изнеможения".

— Я работала социальным работником во Франции: "Приходится справляться в одиночку, и никто меня не учит".

Статистика по миграции мало рассказывает нам о людях, которые покидают свои страны и близких, чтобы выполнять низкооплачиваемую и тяжелую работу за рубежом. Большую часть времени мы даже не видим этих людей, потому что они живут где-то вне нашего поля зрения в общежитиях, а дни проводят на работе.

Я работала под прикрытием с некоторыми из них несколько месяцев в 2022 году. Моя цель состояла в том, чтобы написать о шокирующих условиях, в которых трудятся граждане ЕС в Западной Европе, вынужденные выполнять самую низкооплачиваемую работу, причем часто незаметно для других.

А в 2017 году я работала под прикрытием у себя Чехии, чтобы понять, каково это — трудиться в самых низкооплачиваемых отраслях. Я работала в больничных туалетных комнатах, на птицефабрике, на кассе в магазине и на сортировке отходов. Результатом этого проекта стала книга и фильм.

В 2017 году я заметила, что большинство моих коллег из бедных стран, таких как Румыния и Украина, вынужденных искать работу через агентства по трудоустройству, работают гораздо дольше, чем чехи, а условия труда у них намного хуже — такие, каких местные работники не потерпели бы. Я решила расширить свой проект и оценить условия труда рабочих из стран Восточной Европы, которые трудятся в Западной Европе в самых низкооплачиваемых секторах.

В ЕС единый рынок труда, и поэтому передвигаться в поисках работы трудовым мигрантам очень легко. Однако неравенство между 27 странами-членами создает множество проблем. Миграционные потоки внутри Евросоюза значительно увеличились после того, как в него с 2004 по 2007 годы вступили страны Центральной и Восточной Европы, получившие равные права в рамках правил свободного передвижения по ЕС. Они еще больше увеличились после финансового кризиса 2008 года. Но главной движущей силой миграции с востока на запад стала большая разница в зарплатах, уровне жизни и доходах, которая упорно сохраняется. Можно сказать, что Европа по-прежнему разделена, но не железным занавесом, а зарплатным.

Мне как чешке было легко найти низкоквалифицированную работу. Я работала в Германии на ферме, где выращивают овощи и фрукты, уборщицей в ирландской гостинице и социальным работником во Франции. Пару недель я занималась поисками работы в Британии, но из-за Брексита гражданам ЕС без разрешения стало трудно работать там легально.

Я работала на разных работах, но у них была одна общая черта. Если такой работой занимался местный человек, ему было сложно свести концы с концами; а из-за требований работодателей он был вынужден работать долго, и вести нормальную семейную жизнь у него никак не получалось.

Готовность работать сверхурочно и за небольшие деньги, похоже, выручает целые отрасли в разных странах, которые зависят от дешевого труда мигрантов.

Теоретически в сельском хозяйстве Германии нельзя работать больше восьми часов в день и пяти дней в неделю. Однако немецкое трудовое законодательство разрешает сезонным рабочим трудиться до 10 часов ежедневно. Но работодатели используют к своей выгоде даже такую гибкость закона, требуя от мигрантов работать дольше, чем разрешено по закону. Конечно, никто эти сверхурочные официально не регистрирует.

Но всем этим никак нельзя объяснить психологию работника, у которого такие же трудовые и гражданские права, как у любого другого рабочего с паспортом ЕС. Почему они остаются на работе, где их обворовывают, лишают сна, а зачастую и времени на отдых, которое предусмотрено законом?

Из разговоров с коллегами по работе я выяснила, что у такого парадокса, дающего большие преимущества работодателям в секторах, сильно зависящих от трудовых мигрантов, есть простое объяснение. Человек, уехавший от семьи в поисках работы за рубеж, меньше всего хочет сокращенного рабочего дня. Если у него почасовая оплата, он согласен работать большую часть времени, проводимого за границей. Он хочет как-то сгладить ощущение вины за то, что оставил своих детей или родителей, и стремится как можно больше заработать и оставить себе меньше времени для саморазрушительных мыслей. А еще он пьет.

Итак, часы тикают, время идет, но у организма есть свой предел, особенно когда условия труда бесчеловечные. Я на себе испытала, каково это — заниматься физическим трудом 14 часов в день, шесть или семь дней в неделю. Из-за такого продолжительного рабочего дня времени на сон остается очень мало.

Работодателям, которые платят минимальную зарплату и даже меньше, обычно трудно удерживать работников. Но на каждого уволившегося мигранта найдется целая толпа других, которые готовы работать до изнеможения. А поскольку найти замену легко, у работодателя нет стимулов улучшать рабочие условия и создавать приятную трудовую атмосферу.

Поэтому мои коллеги-поляки добровольно возвращались на немецкую ферму, которую считали адом, так как работали там семь дней в неделю, зачастую по 14 часов в день и даже больше.

Сейчас я считаю, что разлука с семьями — это худший аспект трудовой миграции. Многие, если не большинство знакомых мне женщин, занимавшихся крайне тяжелой работой за низкую зарплату, приезжали без партнеров и без детей. Обычно распад семей у них начинался раньше, когда партнер женщины уезжал из Польши, скажем, на заработки в Германию или в какую-то другую западноевропейскую страну.

Долгая разлука часто заканчивалась уходом мужчины из семьи. Женщины в результате становились матерями-одиночками, неспособными содержать своих детей. Поэтому они отдавали их на попечение родственников, обычно матерей или сестер, а сами уезжали за рубеж зарабатывать деньги. Сначала разрушался брак, потом распадалась семья.

Многие женщины, испытывающие огромную нагрузку на работе и скучающие по детям и семье, начинают пить. Постепенно они опускаются. Тяжелая физическая работа и нездоровый образ жизни со временем сказываются на их здоровье. Это парадокс, но очень часто трудовой мигрант, приезжающий лечиться домой в Польшу или Словакию, пользуется медицинской страховкой государственной системы здравоохранения.

Многие мои товарищи по работе мечтали купить на родине дом или квартиру, обеспечить себе достойную старость, помочь детям. Но в итоге некоторые оставались на чужбине навсегда, потому что работа разрушает их жизнь дома. Когда они не работают, они пьют.

Я вела дневники и съемку скрытой камерой. Эти материалы познакомят вас с некоторыми людьми, которых я встречала. Среди них мать и дочь из Польши Сабина и Эвелина, которые работали на немецкой ферме по 14 часов в день, а деньги отправляли домой, чтобы их семья удержалась на плаву. И Данка, которой за 60, и которая любила показывать мне фотографии своих детей и внуков, живущих в Польше. И семейная пара из Словакии Сара и Себастьян, у которых дипломы о высшем образовании и хорошее знание английского языка, но они были вынуждены мириться с ужасными условиями труда в ирландском отеле.

Руководство отеля целиком полагалось на агентство, поставлявшее им дешевую рабочую силу из Восточной Европы. Отель находился в отдаленном месте, рабочий день длился ужасно долго, и поэтому работники просто не могли активно заниматься поисками лучших вакансий.

На ферме и в гостинице я узнала, что нагрузка на работе озлобляет людей. Я заметила, что когда делала что-то медленно, меня начинали ругать, но не начальство, а коллеги.

Меня поразило то, сколько людей хочет работать хорошо, даже если они мало от этого имеют. При коммунизме у нас был орден героя социалистического труда, которым награждали тех, кто показывал исключительные результаты в своей работе. Поведение сегодняшних трудовых мигрантов в ЕС напомнило мне о тех днях.