23 НОЯБРЯ 2020 АХИЛЛА
Как это ни странно, платочко-юбочный вопрос, так волновавший в свое время умы православных, до сих пор животрепещет и вызывает бурные обсуждения. Хотя, казалось бы, Владимир Легойда давно объяснил, что джинсы спасению не помеха. Но, оказывается, не песнопения на церковнославянском, не отсутствие скамеек, не часы и яхта патриарха больше всего препятствуют росту числа прихожан, а банальные, тысячи раз обсужденные хамство в храмах и жесткий дресс-код.
На днях известный блогер и писатель Ольга Савельева опубликовала на своих страницах в соцсетях рассказ о том, как во время дождя забежала с детьми в храм в «незнакомом городе». Где было дело — в России или за рубежом, непонятно, но храм православный, и подразумевается, что МП. Дочке Ольги нельзя мочить голову — из-за слуховых аппаратов. В незнакомом месте дети стали спрашивать маму, чем тут пахнет, но тут же услышали «от женщины в черном платке, служительницы, строгое замечание:
— Тссс, люди сюда молиться приходят, не мешайте!
Дождь продолжался, в храм стали забегать еще люди.
Женщина в платке снова была недовольна, что многие отряхивали дождевые капли прямо на пол.
Она без устали делала всем замечания, ворчала, бубнила что-то вроде: „Сюда ходить надо по велению души, а не спасаясь от дождя“.
Люди стояли при входе, жались к стенам, не проходили вглубь, хотя церквушка была крошечная.
Будто пришли в гости, но тут им не рады.
Я хотела купить свечек, но наличных у меня не было.
„Можно на Сбер“, — предложила мне женщина в церковной лавочке и протянула бумажку с телефоном. Сразу за номером было указано имя получателя „Наталья Ивановна К.“.
Но видимо из-за дождя или из-за локации Интернет никак не подгружал, онлайн-оплаты организовать не получалось, и свечек мне так и не продали.
У моей Кати промокла панамка, и я ее сняла. Дать взамен было нечего — я сама в капюшоне. Сын — в кепке с надписью „Цой“, она Кате будет велика.
— Почему девочка в церкви с непокрытой головой? — отчитала меня служительница.
— Потому что у нее мокрая панамка.
— Наденьте, не гневите Бога.
„Чем я гневлю Бога? Тем, что забочусь о ребенке?“ — хотела спросить я, но не стала.
Эта служительница явно ждала, что кто-то вступит в диалог, прямо нарывалась.
— Я не гневлю, у нас больше нечего надеть.
— Нельзя в церкви с непокрытой головой!
И тут к нам сзади подошел батюшка, и говорит служительнице громко так, чтобы я слышала:
— Бог отзвонился на колокол, сказал, что пока дождь — всем можно без панамки…
Я не сдержалась — и хмыкнула.
И испугалась своего смеха.
И остальные тоже улыбнулись — но тут же стерли улыбки.
А батюшка рассмеялся и вдруг говорит:
— Смейтесь! Смех — не грех. Вот уныние — грех. А смех — это хорошо.
Потом он подошел к церковной лавке, зачерпнул полную пригоршню свечей — и стал раздавать людям. Бесплатно.
И Кате моей дал целых две свечки».
Дальше Ольга рассуждает о том, что, если бы не появление доброго батюшки, для многих этот незапланированный визит в храм стал бы последним, и о том, каким должно быть истинное миссионерство — служители церкви должны стать теми, на кого хочется быть похожими.
Да, банально, да, очевидно, но эта история вызвала бурное обсуждение в соцсетях, видимо, все еще актуально. Правда, спорят и о том, есть Бог или нет, без конца цитируют притчу о мужике, выгнанном из храма и утешенном Богом, тривиальности про Бога, который в душе, и прочее, но больше всего — реплик о личном опыте соприкосновения с «кроткими как голуби» служителями любви.
«…мне вот батюшка на крещении брата встретился: орал, что если мы не придем на причастие, а потом вдруг в минуту несчастия приползем к нему на коленях, он захлопнет дверь перед нашим носом».
«…у нас в Украине то же самое: в церквях Московского патриархата — те же требования (платок; юбка, а не брюки; каблуки и маникюр — чуть ли не смертный грех и оскорбление верующих), повсюду постоянное раздражение и плохо скрываемая ненависть; украинская церковь и греко-католики — любовь и благожелательность, понимание и человечность».
«…а я так с Сашкой зашла в русскую церковь в Софии, как будто в гости без приглашения, и стояли не там, и вели себя нет так… и было ощущение что вот-вот спросят: „А что приперлись?“ А когда захожу в храмы болгарские (если так можно выразиться, конечно), никогда не встречала такого отношения, всегда спокойно».
«…я живу напротив Елоховского собора, очень люблю его, но всегда со страхом туда захожу, особенно после того, как моему ребенку несколько раз там делали замечание».
«…дочка-инвалид на коляске, зашли в церковь, такая же „бабка“ ничего не сказала, но меня испепелила взглядом, что натащили грязи на колесах. Обидно было и противно».
«…я так пришла в церковь после развода, и, не выдержав, тихо заплакала. На что сразу получила замечание — слезы грех и не надо ими отвлекать других от молитвы. А это была церковь, где мы венчались — нахлынуло, я не сдержала слез…»
«…меня, маленькую еще, привели родители в храм, где-то в центре. Дали свечку, зажгли ее и сказали поставить рядом с другими (не знаю, как называется это место, куда их ставят), а она никак не прилипала, я стояла, ждала, а она никак не прилипала к основанию. А потом по этому храму пошел, видимо, настоятель, перед которым шел еще служитель, который людей отгонял. Да, он буквально разгонял людей, чтобы они в сторону отошли. А я со своей свечкой была на их пути. Так вот этот вперед идущий меня как в сторону кинет, я и полетала по направлению. Родители не стали меня успокаивать или как-то объяснять, что произошло. Уже будучи не ребенком, я не посещаю ни храмы, ни церкви. Может быть, эта история и сыграла определенную роль».
«…мне раз на службе стало плохо из-за ладана. Пока я пробиралась к выходу, столько всего про себя наслушалась, так меня отчитали, что я ухожу посреди службы, что я с тех пор ни разу в церкви не была».
«…после смерти мамы (мне было 14 лет), так как я тогда была верующей, меня повезли в церковь. Психологов тогда не было, полагали, что это поможет найти какое-то утешение и успокоение. Но такие ужасные вещи я там услышала, такое бесцеремонное и дикое отношение ощутила, что с тех пор не могу себя пересилить и зайти в церковь».
«… в Украине церкви двух патриархатов. Вот такое вот мракобесие — платки, юбки (если в штанах — замотайся по самые уши, вот тут лежат общественные шали) в московском патриархате. Покрывать голову ребенку — что за ахинея вообще?»
«…мне было почти 13 лет, дедушку увезли в СПб на операцию по замене клапана, мама и бабушка уехали с ним, я осталась вдвоем с прабабушкой. И вот в день операции мы гуляем с подругой в парке, где стоит храм, мне очень захотелось зайти, поставить свечку. До сих пор не могу объяснить, что это было. Но меня там отчитали со всех сторон так, что я бежала, роняя тапки. Все, что я делала, было неправильным, и это „не поможет человеку“. Могу сказать одно, дедушка ту операцию не пережил. Он был для меня всем. И вся ситуация в церкви стояла перед моими детскими глазами еще очень много лет. Увы».
«…переживала трудный развод и подумала, что в церкви смогу найти поддержку. Так меня там шуганули, что сидела и плакала потом во дворе на лавочке. Лет 10 к церкви не подходила. До сих пор недоумеваю, почему в православии мы рабы божьи, а в других христианских течениях — божьи дети. К теологическим спорам не готова, но почему у нас в церквях не очень иногда привечают людей, я не понимаю».
«…однажды, лет 30 назад или даже чуть больше, мы с моим будущим мужем гуляли по Набережной. Молодые и веселые, весь мир перед нами. И, вдруг, мы услышали звон колоколов из ближайшего собора. Троицкий собор был величав и прекрасен, сверкая золотыми куполами над Волгой, и мелодия колоколов словно звала к себе. Зайдем? Конечно. Все так же держась за руки, но уже не смеясь, тихо и спокойно мы зашли в собор. Солнечные лучики пронизывали зал, запах ладана…. Хотелось постоять и остаться тут… „А вы че это за руки держитесь тута? — громкий зловещий шепот выбил нас из состояния благоговения… — Нельзя! Тута церковь! На улице держитесь!“ Ну, мы и ушли, на улицу… Чтобы никогда в эту церковь не возвращаться».
Тридцать лет миссии — и неугасающие жалобы на злых бабулек. Хотя сколько этих бабулек сменилось за эти годы. Интеллектуалы обсуждают переводы богослужений, секреты создания «настоящей» общины, экклезиологические взгляды Кочеткова, богословие радости Шмемана, а те, кого называют захожанами, по-прежнему чувствуют себя в храмах лишними. Может, оно и к лучшему?..
Рисунок Вячеслава Полухина
Свежие комментарии