Почему ФБР помогает Украине заткнуть рты американцам?

Вот отрывок из поста Мэтта Тайбби (Matt Taibbi, известный американский журналист и политический обозреватель, в начале 2000-х годов жил в России и работал в ряде периодических изданий. — Прим. ИноСМИ.) в Racket News, социальная сеть Substack:

Пост Тайбби рассчитан на привлечение "завзятых либералов из 70-х, 80-х и 90-х" ... "которые всегда рефлекторно выступали против ограничений на свободу слова". Эти либералы в прошлом были потрясены, когда ФБР информировало звукозаписывающие компании о мнении правоохранительных органов о рэп-синглах, таких как "F*** the Police" ("К черту полицию"). Они видели в этом цензурное давление со стороны правительства, которое является в корне нелегитимным. Но теперь большинство, похоже, удовлетворены тем, что большие IT-корпорации свободно отбирают "правильные мнения" после самых обыкновенных "консультаций" с властями.

У меня есть некоторые идеи о том, как произошла перемена среди этих "патентованных" либералов. Теперь они чувствуют, что обладают достаточным контролем над нашими государственными институтами, которые определяют то, что является "правильным", и правоохранительными органами. После 2016 года, когда социальные сети сыграли свою роль в том, что поколение "бумеров" поддержало Брексит и Дональда Трампа, эти люди расслабились. Они считают, что большинство решений о цензуре будут по-прежнему приниматься в их пользу. Это показывает, что они беспринципны, но не совсем глупы. Я согласен с Тайбби в том, что к этим вопросам следует относиться очень принципиально, потому что политический баланс сил может снова измениться и перетасоваться совершенно неожиданным образом.

Но моя проблема с доказательствами состоит немного в другом. На мне висит неприятная обязанность напоминать людям о том, что риторика об украинском конфликте как о битве между свободным народом, живущим в условиях либеральной демократии, и автократией на самом деле не соответствует действительности. Киев взялся за осуществление ультранационалистического цивилизационного проекта, призванного изменить внутреннюю политику страны. Он делает это по причинам, которые я нахожу в некотором смысле понятными. Но это не либеральное или демократическое предприятие. Это больше похоже на сочетание гражданской войны и радикальной реконструкции.

Украинские националисты хотят переориентировать государство на Западную Европу, и для этого они реализуют проект по разрыву культурных и политических скреп, связывающих страну с Россией. Это и была основная тема известной путинской статьи о единстве Москвы и Киева. Хотя публикация обычно подавалась как отрицание украинской идентичности вообще, в ней утверждалось, что эта страна не может иметь подлинной идентичности, которая была бы антироссийской, учитывая общее историческое, языковое и религиозное наследие двух государств. С этим можно поспорить. На западе Украины — сильное галицийское языковое и религиозное достояние, которое никогда не было частью Киевской Руси, а было кусочком польско-литовского мира — Речи Посполитой, естественно обращенной на Запад. Вот что бесспорно, так это то, что Киев использует свой националистический проект в политических целях.

Украина начала запрещать политические партии в 2014 году и начала с Коммунистической. Затем была запрещена Партия регионов, которая обычно получала большую часть своей поддержки в восточной части страны, где русские селились еще в советское время. Киев запретил почти всех преемниц этой фракции. Он принял ряд жестких языковых законов, которые требуют знания украинского языка для занятия любых должностей, а тем более для назначения на гражданские посты. В государстве запретили оппозиционные СМИ. Там убрали русскоязычное обучение. Совсем недавно запретили и ввоз русскоязычных книг. Но языки этих двух стран — родственные. Чтобы представить себе агрессивность этого шага, представьте себе, что Северная Ирландия оказалась под властью Ирландской республиканской армии (IRA), которая затем так переписала законы, чтобы сыновья "оранжистов" получали образование только на гэльском языке и даже не могли говорить по-английски. В целом, такие прецеденты имеются. Чем иным, по вашему мнению, является то, как французское государство обращалось (и продолжает обращаться) с такими языками, как бретонский? Но это нелиберально и просто уродливо. И такая политика обязательно исполняется несправедливыми методами.

Это не трогало бы меня, если бы не тот факт, что наша помощь Киеву выходит за рамки военных поставок и включает в себя оплату деятельности такого совсем нелиберального правительства. А теперь я узнаю, что ФБР помогает службе безопасности Украины цензурировать американских граждан, выражающих свои политические взгляды на IT-платформах США. Не говорите мне, что мы не участвуем в этом конфликте, когда просматриваемые мной утренние новости подвергаются цензуре военного времени со стороны иностранных властей. Конечно, несмотря на это, еще можно болеть за Киев в знак солидарности с украинцами. Российская спецоперация дорого обошлась мировому порядку, продовольственной безопасности и ценам на энергоносители, а также нанесла ущерб планете сотнями разных других способов.

Я давно опасался, что слишком глубокая вовлеченность в дела этой пропитанной кровью части земного шара начнет разлагать нашу политику и что наш конгресс будет все больше и больше походить на украинскую Раду. Хантер Байден был только началом всего этого. Я просто хотел бы, чтобы хотя бы один из этих бьющих себя в грудь защитников либерального мироустройства однажды реально встал на защиту либеральных институтов и идей.

Никто, конечно, не будет этого делать. Ведь все предпочитают моральную ясность конфликта.