На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Анатолий протасевич
    просто вернуть те законы ,которые были приостановлены-и всё.Можно ли в России...
  • Галина 123
    Народ - дерьмо.Отношения в типич...
  • Ed
    среди них полно своих человечков, но для кого своих? Вот главная заковыка!Подозреваемых по ...

Про демографию традиционного общества

 

Для того, чтобы разобраться в том: почему же современные страны чуть ли не в полном составе свернули на путь депопуляции – стоит несколько поподробнее рассмотреть ситуацию, которая была до этого. То есть, то самое «традиционное общество», которое – как обычно считается – проблем с демографией не знало. Поскольку рождаемость в «мире традиции» была высокая, причем, вызывалась она «автоматически», безо всяких государственных стимуляций данного процесса – никто там даже не думал платить за рождение и воспитание детей, скорее, наоборот, деторождение наблюдалось даже у самых бедных и обреченных слоев населения. (Если кто помнит, то слово «пролетарий» изначально означало именно нищих, имеющих только свое потомство.)

В общем, внешне все в «мире традиции» выглядит красиво, и поэтому находится немало людей, которые считают, что для решения демографической проблемы надо «вернуть все взад». В смысле – обратиться к «опыту предков, к их исконной мудрости», при которых «демография росла». (Ну, и «переформатировать» общество соответствующим образом, ) Правда, при внимательном рассмотрении оказывается, что тут не все так просто – например, этот самый демографический рост очень долго был не сказать, чтобы значительным. И в действительности вплоть до 1920 годов (!) он напоминал, скорее, линейную функцию, нежели пресловутую экспоненту. (Которую предписывает «экологическая трактовка» демографических процессов.) Причина этого состояла в том, что указанной высокой рождаемости в традиционном обществе неизбежно сопутствовала и высокая смертность.

Причем, не только детская: например, очень высока была опасность умереть у самих рожениц, очень высоким был «производственный травматизм» (само понятие «охрана труда» до начала ХХ века было невозможным), а так же многочисленные эпидемии, возникающие из-за полного игнорирования вопросов гигиены. Наконец, не стоит сбрасывать со счета банальнейший голод и холод. Которые еще во второй половине позапрошлого столетия имели немалую долю среди многочисленных смертей.

Самое же интересное тут то, что значительное количество этих смертей можно было бы легко сократить даже на том уровне развития технологий, что были в прошлом. Недаром – как уже не раз говорилось – даже в развитых странах конца XVIII века средняя продолжительность жизни большей части населения была… меньше, нежели в развитом общинном социуме «доцивилизационной эпохи». (Скажем, в Чатал-Гуюке 7-6 тысячелетия до н.э. она составляла 32 года, в Риме времен Империи 27 лет, а в Великобритании 1700 годов – 31 год.) Разумеется, аристократы и богачи жили дольше. (Хотя и они «испытывали влияние» простонародных проблем – скажем, через распространение эпидемий, которые особенно не смотрели на титулы и состояния.)

Кстати, о последних: реально бороться с теми же кишечными инфекциями через отвод нечистот, использование специально оборудованных источников (желательно проточных), и даже кипячение воды (применяемого формально для заваривания отваров) вполне умели даже в период Античности. Но массово применять данные «супертехнологии» почему-то не решались. Хотя в той же хирургии, например, были неплохие достижения. (Правда, в большинстве случаев перечеркиваемые «загадочным» неприятием антисептики.) Более того – в значительном числе случаев медики выступали … фактором, увеличивающим смертность. Как это было, например, в акушерстве 18-19 веков, где пресловутые «родильные дома» являли собой «заповедники» всевозможных инфекций. (Впрочем, и то, что врачи вообще не любили мыть руки – по крайней мере, в больницах – не может не настораживать.)

Впрочем, не стоит тут обвинять медиков во всех грехах, поскольку в действительности чуть ли не большая часть «народных обычаев», связанных с родами и младенцами, была чуть ли не специально направлена на усиление смертности последних. Тут можно вспомнить и практику кормления детей разного рода суррогатами («ржаной жамкой») или вынос их на сквозняк или, напротив, помещение в темный угол без света, ну и т.д., и т.п. Разумеется, нельзя сказать, чтобы делалось это специально – хотя и инфантицид, как таковой, вплоть до самого недавнего времени существовал, как довольно массовое явление. (Например, в России последние упоминания о сознательных действиях родителей по убийству детей – пресловутые «иголки в родничок» - приходятся на 1930 годы.) Но «общую направленность» развития норм и обычаев, не делающих детей – и вообще, людей – предметом особой ценности, в традиционном обществе увидеть можно.

На самом деле это очень важно, поскольку именно через отбор подобных традиций в указанном типе обществ и обеспечивалась устойчивость. И значит, высокая детская смертность, как минимум, служила этой цели. (А как максимум – этому служила и высокая «недетская» смертность.) Впрочем, тут никаких тайн с причиной этого нет: все довольно очевидно – именно подобная система позволяла, во-первых, поддерживать относительно высокую жизнеспособность выживших при минимуме затрат. (Наверное, не надо говорить – почему.) А, во-вторых – давало социуму очень высокую «демографическую мобильность», позволяющую ему менять свою численность при изменении внешних условий. (При неблагоприятных – сокращать, а при благоприятных – резко наращивать.)

Что же касается страданий, которые испытывали при этом люди, то надо понимать, что до начала ХХ века основная их масса относилась к уже не раз упомянутому «субстрату». Т.е., к исполнителям воли небольшого числа «избранных» - царей, аристократов, богачей. Которые, собственно, и могут рассматриваться, как «полноценные люди» периода классового разделения. Поскольку именно они могли делать то, что, собственно, является «родовым признаком» человека (и разумного существа вообще) – а именно, планировать изменение реальности, исходя из своих потребностей, и заниматься «внедрением в жизнь» своих планов. Поэтому только мысли и чувства этой самой ничтожной части человечества имели в это время значение. Все же остальные…

Все же остальные вынуждены были жить в условиях «блокировки» своих высших интеллектуальных способностей. (Т.е., «недочеловечности».) Ну да: если главное занятие раба – быть «говорящим орудием» в руках хозяина, то излишний ум ему только вреден. (Хотя бы потому, что «провоцирует» на самостоятельные поступки, которые приносят наказание.) Разумеется, понятно, что это – крайний случай – однако подобные ограничения «висели» и на других подчиненных слоях. В том смысле, что излишняя «живость мышления» приводила в них к столкновению с окружающей действительностью, ну, а затем… А затем к ухудшению жизни и, очень часто, гибели. (Ни одно крестьянское восстание или восстание других угнетенных слоев в «мире традиции» к победе не привело.)

Поэтому оптимальным существования для них была жизнь с погружением сознания в «густой сироп» разнообразных мифов, легенд, традиций и т.п. вещей. (Собственно, именно поэтому общество данного типа и именуется «традиционное».) В таком положении, во-первых, было много меньше опасности выхода «на конфликт» с господином. (Скажем, если он дочь крестьянина забрал себе для «права первой ночи», то последнему можно было не бросаться с топором на княжеских «баскаков» - с последующей гибелью – а убедить себя, что «так было всегда».) А, во-вторых, это позволяло существенно снизить субъективный уровень страданий через уменьшение «порога чувствительности». (Скажем, порка не воспринималась крепостными, как какое-то унижение – а только как физическая боль.)

Побочным эффектом от подобного состояния, кстати, выступал околонулевой уровень эмпатии, но сейчас речь идет несколько о другом. А именно: о том, что только в подобной системе можно было поддерживать описанную выше демографическую модель «высокая рождаемость – высокая смертность». В том смысле, что только подобное «погруженное», «сумеречное» сознание могло без особых последствий воспринимать постоянно существующую в обществе Смерть. Ну, в самом деле, как иначе жить при практически гарантированной смерти детей, очень высокую смертности женщин при родах, наконец, при постоянно «висящей» перед глазами собственной смерти? (Просто попил воды из лужи – ну, а откуда еще пить? – заболел дизентерией и умер.)

Такова была плата за указанную, немыслимую по сегодняшним меркам, способность социума противостоять внешним возмущениям. (Та же Черная Смерть, например, не привела к падению государств и краху религий при том, что вымерло тогда до трети населения Европы.) Однако имелся тут и очевидный недостаток. Состоящий в том, что указанное «сумеречное существование» подавляющего большинства приводило к очень низкому уровню научно-технического развития. А точнее – практически к нулевому его состоянию: скажем, как во времена Одиссея пахали деревянной сохой на быках, так продолжали пахать где-то до второй половины XIX столетия. (А где-то и до 1930-1960 годов века ХХ.) Хотя тот же тяжелый конный плуг был изобретен еще в римское время. (То есть, общество было неспособно принимать даже существующие инновации, не говоря уж об массовом производстве новых.)

Собственно, указанный момент и есть тот самый фактор, который навсегда блокирует указанную «традиционную демографическую модель». В том смысле, что допустимый для нее уровень развития науки и техники означает неизбежный конкурентный проигрыш. Причем не только в экономическом плане, но, что еще важнее, в плане военно-политическом – поскольку указанное состояние не позволяет производить современное и эффективное оружие. Указанный момент, кстати, прекрасно наблюдается в случае с разнообразными «неотрадиционалистами», вроде запрещенного на территории РФ ИГИЛа. Которые прекрасно владеют «калашами», но на большее оказываются неспособны. (Впрочем, они и АК-47 производить не могут.) А там, где «неотрадицоналисты» оказываются вынужденными к серьезному противостоянию с окружением – как в том же Иране – они очень быстро теряют свою «неотрадиционность», вместе с высокой рождаемостью. (Рождаемость там сейчас 2,03 – у самого «порога», при том, что в 1990 была 4,69!)

В общем, «традиционный путь» оказывается для человечества закрыт. (Если, конечно, оно не упадет в результате глобальной катастрофы в новое Средневековье. Причем, катастрофа должна быть именно глобальной: если будет хоть один избежавший ее социум, результаты станут иными.) Но какая же альтернатива существует у этого пути? В смысле: что же может предложить нам «современность»? Как уже было сказано – ничего хорошего. Для «современности», разумеется – не для человечества.

Но об этом будет сказано уже в следующей части…
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх